Главная Новости

Интервью с парфюмером Ральфом Швейгером (Ralf Schwieger)

Опубликовано: 05.09.2018

В современной модели парфюмерии, полученный аромат является результатом сотрудничества и взаимодействия многих подразделений бренда, где каждый передает свой опыт и видение конечного продукта. В это же время, такое  положение дел никак не уменьшает влияние и интегрированное положение самих парфюмеров. В современном мире ожидается, что парфюмер должен быть технически творческим, уметь раскрывать эмоции и чувства, а также хорошо разбираться в бизнесе. Парфюмер участвует в создании аромата больше, чем кто-либо другой, поэтому выходит, что парфюмеры определяют ключевое направление развития ароматов, которые формируют тенденции потребителя.

В настоящее время в парфюмерии набирает обороты тенденция к созданию сладких и гурманских ароматов, в развитии которой также принял участие и Ральф Швейгер. Он относительно поздно пришел в парфюмерию, но завоевал большой успех, создавая множество композиций для самых разных брендов с использованием инновационных технологий и составлением необычных духов. Многие по праву считают его одним из самых изобретательных, инновационных и интеллектуальных парфюмеров нашего времени.

Ральф Швейгер разделяет мнение о том, что никто точно не знает, почему тенденция создания сладких ароматов не проявляет никаких признаков замедления. Он также проявляет к ним интерес и поддерживает озабоченность других в парфюмерной отрасли относительно того, что подобные духи, в конечном счете, начинают пахнуть одинаково.  В этом интервью Ральф Швейгер расскажет о своей роли в создании сладких ароматов, о повседневной работе со сладкими нотами и собственных ощущениях относительно изменения этой тенденции, а также поделится своим мнением о том, что может ожидать парфюмерию в недалеком будущем.

Как Вы можете описать себя, как парфюмера?

Ральф Швейгер (Р.Ш.): Когда дело доходит до маркетинга, этот аспект отрасли ароматов бывает очень трудно воспринимать. Я стараюсь не врать, поэтому маркетинг может быть для меня обузой. Например, формула духов может содержать в себе до 100 ингредиентов, и трудно выделять из этого числа группу натуральных нот и потом говорить только о них – это очень сильно упрощает аромат.

Хороший парфюм следует воспринимать как прекрасное единое целое, а не как отдельные компоненты, он просто должен быть самим собой – единым, без разделения его на части. Если я когда-нибудь создам свой собственный бренд, то конечно, не буду вдаваться в подробности описания своих творений, и, тем более, не стану передавать на словах запах каждой ноты, составляющей мои духи. Я стараюсь не быть чрезмерно аналитическим в процессе работы. Надеюсь, мне удается быть хорошим парфюмером в синтетическом аспекте и удачно создавать необычные комбинации ингредиентов, которые не так часто используются, придавая аромату свою собственную уникальность.

Как Вы думаете, откуда взялась современная тенденция популярности гурманских сладких ароматов?

Р.Ш.: Надеюсь, я не просто повторяю расхожее мнение, но действительно уверен в том, что подобная мода на гурманские духи начала появляться именно с созданием многими любимого аромата Angel дома моды Thierry Mugler. Все так говорят, и я думаю, что в этом есть смысл. До создания этой  парфюмерной композиции применяли сладкую ноту мальтол (maltol), которая очень сильно отличается от традиционной восточной сладости и была использована только в качестве легкого шлейфа, часто в сочетании с абсолютом жасмина. Терри Мюглер (Thierry Mugler) хотел каким-то образом воссоздать аромат сахарной ваты – это была отличная идея, и в парфюме Angel этот запах прекрасно смешивается с акцентами пачули. На тот момент это было довольно смелым решением, которое превратилось в тенденцию и дало начало популярности гурманскому аспекту.

Я начал работать в области создания ароматов около 20 лет назад и это то, что нам рассказывали в то время про мальтол, что он может быть использован с нотами жасмина, но в очень малых количествах. Тогда в мой первый год учебы в парфюмерной школе Roure Perfumery School в 1993 году я занимался практикой с моей нынешней коллегой по работе Сесиль Маттон (Cecile Matton). В то время Givaudan и Roure принадлежали Roche. В 1991 году они объединили две группы и создали Givaudan-Roure, в результате чего закрыли оригинальную школу Givaudan в Женеве и все переехали в Грасс, где мы учились вместе с Сесиль.

Одной из наших с ней первых больших побед был аромат Baby Doll для дома Yves Saint Laurent. И это было здорово,  потому что они предоставили нам свободу выбора создавать эту композицию так, как мы сами хотели, не смотря на то, что мы тогда были ещё очень молодыми парфюмерами. Часто крупные компании нанимают опытных парфюмеров в прибыльные проекты, и я признаю, что нам тогда просто повезло. Изначально формулу аромата создавала Сесиль, я присоединился к этому проекту немного позже. Парфюм Baby Doll имел только 0,1% молекулы этилмальтола (ethyl maltol) и даже в то время уже говорили, что этот аромат представляется очень сладким и приторным, является такой почти детской, беззаботной и несерьезной композицией. Теперь, 20 лет спустя, у вас есть парфюм La Vie Est Belle, который содержит около 4% этилмальтола. Это просто громадное увеличение количества сладости.

Интересно то, что дозировка этой сладкой ноты в парфюме Angel, на самом деле, очень низкая, примерно такая же, как и в аромате Baby Doll. На протяжении последних 20 лет количество этого сладкого компонента в парфюмерных композициях постоянно возрастает. Сейчас объем этилмальтола в гурманских и сладких ароматах, в среднем, составляет как раз около 4%.  Не знаю, стоит ли это делать, но мне бы как-нибудь хотелось, ради развлечения, попробовать увеличить этот объем до 10%.  Правда, при такой высокой дозировке, жидкая парфюмерная смесь может начать процесс кристаллизации (этилмальтол представляет собой твердый материал), и на этот случай нужно принять определенные меры предосторожности. Однако данное направление деятельности в отрасли уже имеет своё развитие.

Как Вы думаете, почему существует спрос на такие сладкие ароматы?

Р.Ш.: Полагаю потому, что это относительно новый акцент и одна из новых тенденций последних 20 лет. Ещё в 1990-х годах были популярны в ароматах влажные ноты воды, и это направление развивается до сих пор и не выходит из моды. Думаю, люди, которым нравятся безмерно сладкие духи, просто к ним привыкли, в том числе и потому, что подобные ароматы стали популярны и компании, создавшие эти композиции, например, парфюм Angel, продолжают постоянно модифицировать свои творения и по-прежнему продвигать их в продаже, постоянно подогревая к ним интерес, усиливая и продлевая, тем самым, популярность тенденции сладких духов. 

Наверно всегда так было, что любое нововведение порождает множество модификаций, которые, затем, усиливают популярность этого направления. Также существуют определенные циклы. Например, альдегиды в ароматах были очень популярны почти до конца 1970-х годов. Да, сейчас они тоже иногда добавляются, но очень редко, так что можно сказать - эта тенденция закончилась. Кто знает, может быть когда-то в далеком прошлом, супер сладкие парфюмы были, возможно, даже намного более популярны, чем сейчас.

Бренд Issey Miyake ввел в парфюмерию молекулу сульфурол (sulfurol) вместе со своим ароматом Le Feu d'Issey в 1998 году. Сульфурол дает определенный эффект молочного цвета, по сути – это молочная нота. Она держится на коже не так долго, как мальтол, и, кажется, имеет ценность в тестах вслепую. Не знаю точно причину, но люди, действительно, в настоящее время, любят ноты десерта в ароматах, возможно потому, что их очень легко почувствовать и оценить.

Можете Вы сказать, что тенденция развития сладких ароматов способствовала анти интеллектуализации духов?

Р.Ш.: Полагаю, возможно, да. Концепции фужерных и шипровых парфюмов были изобретены в качестве иллюстраций почти абстрактных направлений ароматов, по сравнению с идеей сахарной ваты.

Есть мнение, что конфеты пралине – это всё, что было нужно для сладких духов, но их заменили ванилью. Вы согласны с этим?

Р.Ш.: На это можно сказать, что классические восточные ноты, такие как кумарин и ваниль, не настолько раньше были популярны.

С технической точки зрения, как можно составить типичную сладость, которая встречается во многих фруктово-цветочных и восточно-цветочных парфюмах? Какие Вы используете ингредиенты, как они сочетаются между собой, и с какими проблемами, в этом процессе, приходится сталкиваться?

Р.Ш.: Возможно, вы удивитесь, когда узнаете, что, на самом деле, есть только два ингредиента для отображения сладости – это мальтол и этилмальтол. Это два разных материала, но они очень схожи. Наиболее популярен этилмальтол, но он просто является лучше растворимым. В плане обоняния нет между ними особой разницы.

Правда, есть ещё одна нота – молекула фуранеол (furaneol), которая имеет запах жженого сахара, или, если её немного развести, пахнет клубникой. В настоящее время этот компонент начинает всё больше пользоваться популярностью, его всё чаще стали добавлять в духи.

Всё пахнет одинаково, потому что это ингредиенты одной группы. Другими нотами из этого же семейства можно назвать сульфурол, о котором я уже говорил, а также сливочный запах сладости – молекула ацетоин (acetoin), которая пришла в парфюмерию из области пищевых вкусов и ароматов. Сейчас она не используется в высоких концентрациях, но вполне может стать, со временем, более популярной, и процент её присутствия в парфюмах может увеличиться.

Надо сказать, что эти сладкие ноты очень просты в использовании, и клиенты продолжают  нас просить добавлять эти компоненты в большем объеме. Вы можете видеть, в настоящее время, добавление сладости в высокой концентрации – около 5%, и мы говорим сейчас только о красивых парфюмах. В Соединенных Штатах со всей этой специализированной сетью массовых розничных ароматов, таких как Bath & Body Works, - нет предела сладости.

Можно ли сказать, что это оскорбительно для парфюмерного ремесла?

Р.Ш.: Возможно. Лично я не люблю эти ноты, и, многие другие парфюмеры, также. На самом деле сладкие ноты имеют тяжелый приторный эффект. Да, парфюм La Vie Est Belle бренда Lancome пользуется огромным успехом, но не то, чтобы я его очень люблю, в парфюмерном смысле.

Один из Ваших последних ароматов Rosie for Autograph для компании Marks and Spencer, вышедший в 2015 году. Это восточно-цветочный парфюм на популярную тему, тем не менее, он имеет сладкий шелковистый аромат с глубоким звучанием. Можете рассказать, как Вы создали эти эффекты?  Может для этого потребовалось применение каких-либо неожиданных ингредиентов?

Р.Ш.: Я считаю, что аромат Rosie построен на очень сексуальном аккорде. Это должен был быть легкий парфюм, который бы всем нравился, и на создание которого ушло бы немного времени. На самом деле, времени для его разработки у нас было мало, но у нас была возможность работать над его созданием вместе с Роузи Хантингтон-Уайтли (Rosie Huntington-Whiteley). Аромат Rosie составляют очень простые ноты: мох, мускус и древесные аккорды с добавлением цветов розы. Прочная база парфюма мне очень нравится, вдохновение пришло из оригинального женского аромата Burberry, вышедшего в 1995 году.

Забавная история была с парфюмом Vanille Insensee для бренда Atelier Cologne. Они хотели необычную ваниль, поэтому я работал над комбинацией ванили, мха и древесины. Мне очень нравились аккорды мха, и я достаточно широко их применял, с момента создания в 2004 году аромата Eau des Merveilles для Hermes. Однажды я носил одну из моих версий композиции Vanille Insensee, и один из клиентов сказал мне, что это пахнет как оригинальный Burberry. Я знал об этом сходстве, но не думал, что оно достаточно сильное. И мне тогда стало любопытно лично это проверить.

И я вдруг понял, что две ноты из моей композиции связаны с ароматом Burberry – это мох и ваниль. Это был запах почвы с мягкими и пушистыми оттенками, и он гармонично вписался в проект. Atelier Cologne не говорил про мох, но это именно тот компонент, который дает парфюму стойкость и хороший шлейф.

Запах леса в аромате Rosie также имеет важную роль, для его создания я использовал осирол (osyrol) – моя любимая нота сандала. Этот компонент имеет очень интенсивный запах, но источает в композиции естественный аромат природного сандалового дерева. Я не люблю сильно синтетический запах сандала, в котором присутствует чрезмерная сливочность. Молекула осирол проста в использовании и отражает более лесистую грань сандалового дерева. В парфюме Rosie я применил то же сочетание, которое использовал ранее в Vanille Insensee, после чего обнаружил связь с Burberry. И, конечно же, добавил различные верхние ноты и аромат розы. Мне нравится такая работа, которая напоминает игру, когда здание парфюма строится из разных нот, напоминающих строительные блоки.

 

Мужская парфюмерия, кажется, переживает подобный всплеск так называемых фужерно-восточных ароматов, сдобренных порцией достаточно сладких бобов тонка. Как Вы думаете, что стоит за этой тенденцией, аналогичной женским композициям?

Р.Ш.: Фужерно-восточные, интересно, я никогда не слышал это название раньше. Тем не менее, когда вы о нём думаете – это понятие, на самом деле, уже достаточно древнее.

Духи Jicky от Guerlain, Pour Un Homme бренда Caron и Brut марки Faberge содержат много кумарина, который широко применяется в восточных ароматах, но не обязательно в очень сладких. Я не против кумарина, но не очень люблю фужерные ноты в сочетании с цветами апельсина, и, на самом деле, не люблю парфюм Le Male от Jean Paul Gaultier. В Париже все пахнут этим ароматом, и эти ноты сумели выжить среди одного миллиона человек. Мне кажется, этот парфюм обладает существенным регенерирующим эффектом и не является сухим. Он сладкий, цветочный и мыльный. На мой взгляд, для мужской кожи подойдут ноты пачули, древесные аккорды, специи и шипровые акценты, которые почти забыты в мужской парфюмерии.

Что касается женских ароматов, то с помощью парфюмерной серии Coco Mademoiselle дома Chanel удалось вновь возродить интерес к шипровым нотам и сделать их одной из главных современных тенденций.

То есть Вы хотите сказать, что эти женские ароматы хорошо отражают современное шипровое направление?

Р.Ш.: Может и не очень хорошо, это не те духи, которые мне нравятся. По крайней мере, в них добавлены пачули и насыщенные древесные ноты. Их фруктовую составляющую сделали намного более выразительной и легкой. Мне намного больше нравятся старинные амбровые духи и зеленые шипры.

Есть ли еще возможность двигаться в направлении цветочно-восточной тенденции и принести в неё что-то новое? Как Вы пытаетесь сделать это в вашей работе?

Р.Ш.: Современные восточно-цветочные духи, часто, очень фруктовые. Я не против подобного звучания, но предпочел бы сделать ударение на более естественном аспекте. Мне не нравится то, что подобные ароматы часто представляют собой что-то вроде фруктового коктейля. Игра на более многогранных фруктовых нотах может быть, конечно, интересна. Но мне бы хотелось в этом направлении использовать натуральные экстракты, например, новый экстракт листьев черной смородины, который недавно попал мне в руки.

Существует и много других методов, которые позволяют обогатить цветочное сердце в композиции. Если у вас есть деньги, лучше потратить их на цветочные экстракты.

В последнее время наблюдается существенное развитие и подъем нишевой парфюмерии, а также повышения спроса на уникальность ароматов. В это же время на коммерческом рынке парфюмерии доминирует восточно-цветочное направление ароматов, но ему понадобиться ещё много времени для развития. Вы работали в обоих сферах. Сильно ли изменяется Ваш стиль создания сладкого парфюма для коммерческого рынка и для нишевого сектора? Меняете ли Вы при этом свой технический подход и методы создания композиции?

Р.Ш.: Такой проект как Philippine Houseboy от Etat Libre d`Orange (в последствие переименован в Fils de Dieu) был типичным нишевым ароматом. У меня было достаточно времени и никаких реальных творческих ограничений. В коммерческих проектах на парфюмера оказывается достаточно большое давление: вы должны сразу же начать работу, и, желательно, тут же начать тестирование вслепую на большом количестве людей. Тут весь процесс упрощен, и вы часто работаете с другими парфюмерами, которые могут привести полученный аромат к среднему, общему знаменателю, который и будет запущен в производство. Такой подход делает весь процесс создания менее ценным и намного более упрощенным.

В коммерческой парфюмерии я мог бы подумать о применении какого-то необычного акцент, а в нишевых ароматах сделать этот акцент намного более выразительным.

Некоторые видят гурманские духи в собственном, необычном восприятии. Другие считают, что это направление является разновидностью восточной парфюмерии. Когда Вы в последний раз проявляли творческий подход с гурманскими нотами?

Р.Ш.: Прямо сейчас. Гурманские ноты, к сожалению, рассматриваются исключительно как сладость, и это печально, что мы не обращаем внимание на другие составляющие этого аппетитного аспекта. Мне, например, интересен соленый оттенок, мне нравится создавать сочетания из разного сырья, которые бы отражали этот эффект в аромате. В парфюме Eau des Merveilles ассоциация с солью отражает запах кожи после купания в океане. Я всегда радуюсь, когда люди признают этот эффект после того, как носили этот парфюм.

В настоящее время мне также интересны жирный сливочный и масляный акценты гурманских нот. Если добавить эту разновидность оттенков в парфюм, можно получить интересные эффекты аромата, который будет более расположен к запаху еды. Растительные грани тоже представляют интерес, например, гаспачо. Легко работать с огурцами, но результат, в этом случае, проверить не так легко, чтобы точно убедиться, что парфюм не пахнет, как соленые огурцы.

Мой любимый из восточных ароматов Must de Cartier, там есть ваниль, но не сладкая, на самом деле, в том смысле, что у вас не текут слюнки, когда вы нюхаете этот парфюм.

Нота апельсинового сока стала очень широко применяться в художественной парфюмерии. В частности, в аромате Orange Sanguine для Atelier Cologne как Вам удалось создать этот эффект в композиции? Очень трудно было его сделать?

Р.Ш.: Это произошло не сразу, я работал над этой нотой некоторое время. Для начала нужно было получить эффект вообще хоть какого-то сока. На самом деле в парфюмерии вы всегда встречаетесь только с нотами кожуры апельсина, которые во время звучания аромата испаряются почти сразу в первые две минуты. Таким образом, надо было также ещё и увеличить время звучания этих нот, чтобы в парфюме они присутствовали намного дольше. Я пытался соединить их с зеленью, с сочной частью фруктов, а также с некоторыми альдегидами для придания структуре прочности, терпковатости и яркости.

Ощущение сочности апельсина не появляется из одного единственного ингредиента. Однако, в данном случае, оно происходит из одного конкретного материала, это замечательный компонент, хотя, не обязательный на самом деле, молекула синенсал (sinensal) – это альдегидная фракция масла апельсина. Она пахнет как апельсиновый сок, такой, немного сладкий. Даже без синенсала парфюм Orange Sanguine имеет практически тот же самый аромат, но синенсал придает композиции немного волшебства.

Вы внесли свой вклад в парфюм Womanity бренда Thierry Mugler, который, безусловно, имеет гурманский аспект в виде инжирной ноты. Многие сочли этот аккорд в сочетании с соленой черной икрой весьма необычным и даже шокирующим. Что Вы об этом думаете?

Р.Ш.: Мне понравился этот пикантный подход к Womanity с этим соленым акцентом инжира. Правда, в аромате присутствует своеобразный ореховый оттенок, который звучит более выразительно, чем хотелось бы, как мне показалось, но сочетание сладкого и соленого аспектов очень интересно.

На Вашем счету ароматы, созданные в различных жанрах и для разных нишевых и коммерческих брендов. Но, возможно, у Вас есть свой определенный индивидуальный парфюмерный стиль?

Р.Ш.: Мне трудно ответить на этот вопрос, может быть, у меня, до сих пор нет определенного собственного стиля. У меня есть несколько тем для исследования: мох,  запах свежести, альдегидные ноты, в частности, такие как огурец, о котором мы уже говорили, я люблю смелые ароматы. Тем не менее, я ценю работу парфюмера Жан-Клода Эллена (Jean-Claude Ellena) и его представление об акварелях. Это, конечно, не моё, я предпочитаю что-то более интенсивное. Но, с другой стороны, мне не нравятся приторные духи, которые можно назвать слишком липкими, я всегда стараюсь привнести в аромат сексуальный аспект. До настоящего времени я не работал с ароматами, в которых присутствует множество ярко выраженных цветочных нот, но для многих, в ближайшие несколько лет, они по-прежнему будут представлять собой вызов.

Вы когда-нибудь создавали аромат для товаров потребления?

Р.Ш.: Нет, никогда, после Roure School я сразу ушел в сферу тонкой парфюмерии.

Как думаете, почему Вас не привлекли к этой сфере?

Р.Ш.: Однажды в одном интервью я подчеркнул свой интерес к использованию грязных нот при создании тонких ароматов. Для потребительских товаров запах должен быть чистым, поэтому меня они мало интересуют.

Каковы различия в творческой работе для маленького бренда и большой компании? Зависит ли Ваш подход к созданию парфюма от положения фирмы-заказчика на рынке?

Р.Ш.: Я думаю, что всё это зависит от ваших менеджеров и тех людей, с которыми вы работаете, которые позволяют вам двигаться в определенных направлениях. Помню, что в самом начале в Givaudan у нас было много свободы. С ароматом Baby Doll нам позволили экспериментировать довольно долго, учитывая, что мы были новичками, да ещё в таком большом первом для нас проекте.

Ещё приходит в голову идея удачи. Парфюмеру Френсису Кукрджяну (Francis Kurkdjian) повезло с ароматом Le Male – это большой успех. Мне повезло с парфюмом Eau des Merveilles, и вообще повезло работать с Hermes. Вы должны осознавать свои возможности. Здесь дело не столько в том, для какого бренда, большого или маленького, вы создаёте духи, а, часто, в правильных людях, которые при этом вас окружают.

Какой аромат, по Вашему мнению, получился у вас наиболее творческим? Какое из Ваших творений Вам больше всего нравится?

Р.Ш.: Можно сказать, что это два парфюма, которые я сделал для бренда Etat Libre d’Orange, они получились наиболее творческими. И мне, на самом деле, они больше всех нравятся, так как для их создания мне предоставили полную свободу. Аромат Fils de Dieu был создан в течение года, и Этьен никогда не подгонял меня,  и принял то, что я ему показал. С Джастином Вивиан Бондом (Justin Vivian Bond) композиция The Afternoon of a Faun – это были его идеи, аромат был создан в сотрудничестве. Оба этих проекта не являлись большими конкурентоспособными парфюмами, но для их создания нам предоставили достаточно времени, пространства и стремление быть творческими.

Как думаете, они могут считаться произведением искусства?

Р.Ш.: В том смысле, что не было никаких ограничений при их создании, и они были сделаны полностью на свободной творческой основе – да, думаю можно их так назвать.

В видео для Музея искусств и дизайна в Нью-Йорке Вы говорили о так называемом вдохновении ленью, посетившем Вас во время поездки по Коста-Рике. О чём идёт речь?

Р.Ш.: Это запах шелка. Мне всегда хотелось попробовать с ним поработать, но пока не было такой возможности. Это мог бы быть очень анималистичный проект, он бы не каждому понравился. Вы сталкивались когда-либо с этим ароматом? Аромат необработанного шелка сильно отличается от запаха готовой шелковой ткани, он очень специфический. Его трудно описать. У него такой слегка подозрительный запах. Немного напоминает альдегид С7, но не совсем, ни с чем подобным на парфюмерном рынке я даже не могу сравнить, ни один ингредиент даже близко так не пахнет. Мне интересно было бы исследовать эту тему, сходить на шелковую фабрику, чтобы прочувствовать его атмосферу и аромат. Когда я был моложе, у меня был толстый вязаный полувер из шелка, и каждый раз, когда я его нюхал, замечал очень чувственный аромат. Мне бы хотелось использовать эту ноту в парфюмерии. Я действительно жду подходящего момента, чтобы исследовать это направление аромата и поработать с ним.

Последние новости:
10 лучших игр и игрушек для детей 2-5 лет в самолете или поезде – чем занять ребенка в дороге?

Малыш уже достиг возраста 2 месяцев, а ведь так недавно он был совсем еще беспомощным. Теперь вы замечаете,

Еще совсем недавно появившись на свет, ребеночек трех месяцев стремительно растет и развивается. Родители

                                     В этот период развитию ребенка будет способствовать

Малыш 4-7 месяцев от роду обычно уже активно стремится сидеть, либо уже сидит. Пусть даже просто на коленях

Проводя раскопки в местах древнейших поселений людей, археологи часто находят детские игрушки: погремушки,

  Хотя малыш еще совсем недавно появился на свет, игрушки для месячного ребенка нужны, ведь развитием

25 лучших развивающих игр для новорожденных – развивающие занятия с рождения до полугода Большое заблуждение

» Ребенку 6 месяцев Какие игрушки нужны детям в 6 месяцев Погремушки, мячики, резиновые

Дети в этом возрасте все активнее познают окружающий мир, все больше вещей они умеют делать самостоятельно

rss